С незапамятных времен из-за различий в уровне жизни и в видах деятельности людей общество расслаивалось на сословные и профессиональные группы. Анализируя это, Платон предположил, что если государственное управление поручить этим группам, то их решения будут продиктованы не интересами отдельных людей, а потребностями сословий, в результате чего в обществе исчезнут противоречия между общим и частным. Поскольку такие группы издавна назывались корпорациями, подобное общественное устройство получило название 'корпоративное государство'. Несмотря на столь раннее рождение, эта идея впервые была реализована лишь в 30-е годы XX века, когда итальянский парламент сменили профессиональные и сословные корпорации, объединенные в общее целое, подобно связке прутьев. Поскольку 'связка' по-итальянски - 'фашио', идеологию такого корпоративного государства стали называть 'фашизм'. После своего распространения в Германии фашизм стал ассоциироваться с нацизмом, а словосочетание 'корпоративное государство' превратилось в любимое пугало либералов, которым они по сей день стращают людей.

2

Для большинства стран единственным спасением от грядущей экспансии транснациональных корпораций может стать структуризация национальной экономики в одну большую национальную корпорацию. Это обусловлено тем, что по мере развития международного права странам все труднее удается отстаивать свой суверенитет. Именно на этом базируется неолиберальная теория, свидетельствующая об увядании суверенитета государств по мере дальнейшей глобализации рынков и культуры. Транснациональным корпорациям, являющимся ее основными проводниками, все сильнее мешают национальные границы. Им нужны открытые рынки, на которых нет и не будет опасных конкурентов. Поэтому реальными факторами предстоящего мирового порядка станут страны, в руках которых окажутся транснациональные корпорации. Но без ведома существующих транснациональных корпораций новых транснациональных корпораций не создать, да и в уже имеющихся не поучаствовать. Кто не успел, тот опоздал. Несмотря на все старания Мордашова, ему так и не удалось слиться с Arcelor и стать значимым акционером крупнейшего в мире сталелитейного концерна, президент Путин не смог уговорить французов и немцев, чтобы российская сторона стала контролирующим акционером франко-немецкой аэрокосмической корпорации EADS. Но если для создания транснациональной корпорации недостаточно даже кремлевского ресурса, то его более чем достаточно для создания гигантской национальной корпорации, объединяющей все народное хозяйство страны и в разы превосходящей по своим активам, возможностям, а значит, и потенциальному влиянию крупнейшие транснациональные корпорации мира. Она не только защитит внутренние рынки, но и успешно поборется за чужие. На первый взгляд это напоминает известный ленинский тезис о государстве как об одной большой фабрике. Но у Ленина, скорее, была метафора. То, что предлагается здесь, отличается от нее примерно так, как современная корпорация - от первых английских мануфактур, потому что идея о государстве как единой фабрике была преждевременна и неточна. Неточна, ибо государство не может быть фабрикой, но должно быть ее заводоуправлением. Вместо того чтобы конкурировать с коммерсантами, выпекая булки и лепя кирпичи, оно должно создавать им благоприятные условия. Преждевременна, так как в ленинские времена не было еще нужного инструментария. Тогда только зарождался институционализм и появлялись ростки корпоративной теории и права.

3

Чтобы государственный сектор не конкурировал с частным, мало приватизировать естественные монополии. Первым делом нужно изгнать из государства окопавшихся там 'крепких хозяйственников', мыслящих лишь в категориях 'надоев молока', у которых чешутся руки что-то производить. А для этого нужно сначала приватизировать государство, отобрав у считающих его своим собственным бизнесом бюрократов. Будучи не способными реализовать свои гипертрофированные амбиции в коммерческом секторе, они пришли в 'ничье' государство, с тем чтобы использовать его рычаги в личных интересах. Не обладая особыми знаниями и умением, они не ведают, что и как нужно делать, дабы подольше сохранить свою власть, чтобы общество было ими довольно. Поэтому им не остается ничего, кроме как нейтрализовать общество, огородившись преданными людьми от него и от любых его претензий. А поскольку преданность является единственным достоинством, а значит, и единственным источником достойного существования этих людей, то, получив вожделенное место, они ведут себя так, будто желают отомстить всем за свое же ничтожество.

4

Хотим мы того или нет, но в наших же интересах переосмыслить подходы к государственному строительству, попустительствующие власть имущих оберегать собственный статус с помощью лично преданных кадров. Ведь история учит, что кризис власти часто приводит к тому, что она переходит к 'лакеям', подчиненным, имеющим незримую власть над правителем. После этого, как правило, летит голова правителя. Но от этого обществу не будет пользы, потому что пострадают все. Во избежание такого сценария необходима корпоративная прозрачность отношений между обществом и властью. А для этого нужно приватизировать государство, чтобы, превратив его в корпорацию, то есть личную ценность каждого из нас, провести в ней кадровую революцию, призвав туда менеджеров из корпораций, которые не будут использовать государственные рычаги в своих интересах, потому что способны хорошо заработать и так. И если они умеют это делать для себя, корпорации и акционеров, то сумеют и для государства и граждан. При этом они должны будут получать соразмерное вознаграждение. Известно, что президент страны сегодня получает зарплату чуть больше полутора сотен тысяч рублей, управляя при этом системой, создающей прибавочный продукт (ВВП страны) в десятки триллионов рублей. Да при такой ответственности его доход должен превышать на порядок доходы топ-менеджеров наикрупнейших корпораций мира. Соразмерно должны зарабатывать министры и прочие люди государства. И в этом нет ничего предосудительного. Акционер 'Дженерал моторс' знает, что, для того чтобы он мог получить свою тысячу долларов дивидендов, президенту 'Дженерал моторс' нужно заплатить не один миллион. Ибо такова цена менеджеров, способных в острой конкурентной борьбе выплачивать неплохие дивиденды тысячам и десяткам тысяч своих акционеров. В противном случае будет процветать коррупция. Ведь она - это не болезнь, как клептомания. Коррупция является следствием философского противоречия между формой и содержанием бюрократа. Возьмем, к примеру, министра. В общественной иерархии он стоит на одной ступени с самыми богатыми людьми страны. А может, и выше, ибо те записываются к нему на прием. Но при этом его экономическое содержание находится на уровне обслуги этих богатых людей. Из этого противоречия есть два выхода. Либо министр отказывается от своего поста и опускается по иерархии до уровня, соответствующего своему доходу, либо приводит свои доходы в соответствие с уровнем, на котором стоит. Поскольку на первое никто не согласится, остается второе. И не случайно, что компания 'Прайсватерхаус Куперс' опубликовала доклад по оценке мировой коррупции, где 56% менеджеров транснациональных корпораций говорят о росте мировой коррупции, считают ее неискоренимой и естественной.

5

Большую роль в гармонизации отношений между обществом и властью играет четвертая ипостась последней - СМИ, информирующие общество о планах и делах власти, а также передающие власти месседж о том, что волнует народ. При этом крайне важно, чтобы средства массовой информации не использовались ни для восхваления, ни для шантажа власти. А для этого достаточно, чтобы они не были государственными, потому что независимыми их вынудит быть дамоклов меч наказания за клевету. И тогда неизбежная кара за манкирование своими обязанностями или служебные злоупотребления очистит государство от коррупционеров, бездельников и рвачей. Ведь если выяснится, что журналист был ангажирован и оклеветал чиновника, то он будет уволен и даже может предстать перед судом, но если выяснится, что он говорил правду, то будет уволен, а может быть, и предан суду даже президент!

6

Государство - первейшая из естественных монополий. Ведь естественная монополия - это часть рынка, где конкуренция экономически необоснованна и технически невозможна. Государство вполне соответствует этому определению. Ведь конкуренция в сфере государственных услуг вследствие ослабления эффекта больших чисел приведет к удорожанию этих услуг. Значит, такая конкуренция экономически необоснованна. В то же время в одной и той же стране не может быть сразу нескольких государств, ибо управление одной страной делится между ветвями власти одного государства, но между несколькими государствами - нигде и никогда. Значит, и технически такая конкуренция невозможна. Следовательно, государство по определению сродни естественной монополии. А раз все естественные монополии организованы как корпорации, то как корпорация должно быть организовано и государство. И не случайно известный правовед Ханс Кельзен утверждал, что 'государство, если рассматривать его как чисто правовой феномен, как юридическое лицо, есть не что иное, как корпорация'.

7

Корпорации учреждаются, чтобы их хозяевам лучше жилось, коммерция - всего лишь средство достижения этой цели. У государства точно такая же цель. Кроме того, оно гарантирует право граждан на жизнь.

И не только от преступных посягательств. Отсутствие средств к существованию опасно для жизни не менее бандитского ножа. Ведь народ отдал государству собственность не просто так, не потому, что не знал, что с нею делать. В умелых руках она может и должна приносить конкретный доход, за счет которого покрываются обоснованные расходы государства. А то, что остается, государство должно принести и положить к ногам хозяина - народа. Вместе с тем национальный дивиденд должен материально обеспечивать лишь право на жизнь, ему следует оставаться в пределах прожиточного минимума. Богатеть людям надо самим. Достаток и богатство должны быть платой за труд. Но если обычные корпорации ничего не гарантируют своим акционерам, то государство является особой корпорацией, которая взяла на себя определенные обязательства и должна их блюсти.

8

Под государственной собственностью в первую очередь следует понимать инфраструктуру страны, полезные свойства которой превращаются бизнесом в прибыль. Она же позволяет государству интегрировать национальную экономическую деятельность примерно так же, как управляющая компания объединяет компании, входящие в холдинг. А подвигает их к объединению в холдинги ожидаемый синергический эффект, то есть выгода. Объединившись, они зарабатывают на более глубокой переработке внутренних товарных потоков и экономят за счет передачи управляющей компании своих однородных затрат. Так легче пробиваться на внешние рынки и отстаивать свои. И после приватизации государство продолжает оставаться неформальным совладельцем всех предприятий страны. Ведь оно управляет ими и получает с них прибыль через законы и налоги. А поскольку граждане оказываются хозяевами государства, то через последнее они становятся также и совладельцами всех предприятий страны. Такое опосредованное их приобщение к народному хозяйству позволит избавиться от существующего постприватизационного синдрома и создаст предпосылки для реальной консолидации общества. Бизнес от этого не пострадает, он будет отдавать не более, а может, даже менее того, что сейчас отдает.

9

В новой ситуации государственные доходы будут складываться из нескольких составляющих. Во-первых, от инфраструктуры, важнейшим элементом которой являются деньги. Они созданы для упрощения оборота товаров и услуг и принадлежат государству. Находясь у кого-то, они лишь свидетельствуют о том, что тот продал товаров или оказал услуг на эту сумму и может приобрести нужные ему товары или услуги на эту же сумму. Они, а точнее, количество денег, используемое тем или иным предприятием, являются объективным мерилом его экономической активности и того, насколько сильно оно 'нагружает' инфраструктуру страны. Поэтому корпоративные налоги имеет смысл заменить арендной платой за деньги, а подоходный налог отменить как абсурдный, поскольку, являясь единственным источником власти в стране, народ не может быть никем принуждаем. Во-вторых, от природной ренты. При этом не должно быть коммерции на самих природных богатствах. Государство будет получать за них стоимость на месторождении, равную их рыночной цене, за вычетом расходов на добычу, транспортировку и премии бизнесу за вложенные им в это средства.

10

Органы управления таким государством станут формироваться так же, как в корпорациях. У граждан будут акции государства, свидетельствующие о наличии у владельца доли в государственной собственности. В отличие от ваучеров, являющихся средством распределения государственной собственности между людьми, государственные акции - это гарантия наличия у граждан прав управлять государством и получать с него дивиденды. Обычные акции можно продавать и покупать. Но в случае с государственными акциями это может привести к концентрации власти. Поэтому государственные акции должны быть двух видов: политические, которые можно будет передавать в управление, и экономические, которыми можно будет торговать. По аналогии с простыми и привилегированными акциями корпораций.

11

Управление государством сродни управлению обычной корпорацией. Акции обычно передают профессионалам. Те 'смотрят' за корпорацией от имени их настоящего владельца, беря себе за это комиссию с дивидендов. Для граждан такими профессионалами являются партии. Им и будет передавать свои акции народ. Чем большее доверие будет к программе той или иной партии, тем больше акций получит она в свое управление, тем больше у нее будет голосов на общем собрании акционеров (выборах), тем больше она получит мест в совете директоров (правительстве, государственном совете) и тем больше у нее будет шансов назначить генерального директора (премьера). Поскольку акции всегда можно отозвать, у акционеров будет возможность постоянно отслеживать популярность партий среди народа, а получаемая ими комиссия обеспечит прозрачный источник пополнения партийных бюджетов.

12

Демократия, а с нею и рынок уже возводились в ранг национальной идеи. И понадобилось двадцать лет безусловных потерь и сомнительных приобретений, чтобы понять, что демократия - это всего лишь один из способов согласования интересов, а рынок - инструмент, позволяющий полнее самореализоваться. Критерием народовластия является не форма, а способность гарантировать воплощение принципа, провозглашающего народ носителем суверенитета страны и единственным источником власти в государстве, а также обеспечивать ему эффективный доступ к ее осуществлению. Государственная власть, впрочем, как и любая власть, будет профессиональной лишь тогда, когда ее начнут формировать профессионалы. Выборы директоров предприятий в конце советской эпохи являлись наглядным примером абсурдности всеобщей выборной системы и еще одним подтверждением правоты Кромвеля, утверждавшего, что если дать право выбирать народу, то он выберет себе подобных. Демократия, утверждающая власть большинства, порочна в самой своей основе. К истине ближе всего просвещенное меньшинство. Значит, именно ему, а не большинству нужно доверить выбор власти. И если, к примеру, президента Академии наук будет выбирать весь коллектив, то, скажем, уборщицы, при всем моем уважении к этой нужной профессии, будут голосовать сердцем, а если даже и умом, то есть руководствуясь своими представлениями о достоинствах кандидатов, то, вероятнее всего, выберут того из кандидатов, кто лучше вытирает ноги.

13

Аристотель утверждал, что демократия может быть там, где все друг друга знают в лицо и где при необходимости могут по этому лицу настучать без лишней демагогии. То есть демократия может быть только прямой и никакой другой. А прилагательными она обрастает тогда, когда не работает. И чем возвышеннее это прилагательное, тем серьезнее она барахлит. Поэтому демократия возможна лишь на местном уровне. Сегодня же местное самоуправление является придатком государственной власти, и об этом ярко свидетельствует тот факт, что мало кто из москвичей знал о проходящих 2 марта выборах в муниципальные собрания, но зато все знали о выборах президента. Да, в современных государствах создаются супернебоскребы и гиперсамолеты. Но по-настоящему человечное сегодня реально создать только в общинах, потому что подлинно человечное заключается в человеческих отношениях. Поэтому будущее - это корпоративное государство плюс прямая демократия общин. Общины сами должны принимать решения, касающиеся их жизни и их интересов.

А всю практическую работу должен вести администратор общины, причем не избираемый, а назначаемый. Ведь избирая, мы делегируем права, а назначая - обязанности. В отношениях между общинами могут возникать проблемы, для разрешения которых администраторы общин будут нанимать районных администраторов, а те, в свою очередь, - областных. Последние войдут в гражданский совет, который принимает решения по вопросам, представляющим интерес для всего общества. Разрешение споров между государством и обществом будет проходить в рамках национального совета страны, в котором одинаково будут представлены и государство, и общество. Его будет возглавлять президент страны, который, представляя свою нацию, должен быть носителем всех ее достоинств - и ни одного из ее недостатков. Не случайно, различая три формы правления (единоличную власть, власть аристократов и власть народа), Цицерон отмечал, что все они имеют свои достоинства и недостатки. 'Благоволением своим, - говорил он, - нас привлекают к себе цари, мудростью - оптиматы, свободой - народы'. Перечисленные достоинства разных форм правления, по мысли Цицерона, могут и должны быть в их совокупности, взаимосвязи и единстве представлены в смешанной (а потому и наилучшей) форме управления.

14

В международной практике права человека и право наций на самоопределение противопоставляются принципам суверенитета и территориальной целостности страны. Поэтому судьба России, треть которой составляют национально-территориальные образования, во многом будет зависеть от соотношения этнического и гражданского самосознания россиян, ибо доминирование первого над вторым чревато угрозами для ее целостности. Об этом свидетельствует история Австро-Венгерской и Османской империй, а также Югославии, ибо именно этнический фактор предопределил их неизбежный распад. В России эта проблема усугубляется тем, что сами русские соотносят себя, скорее, с русскими, чем с россиянами. Для предотвращения развития ситуации по неблагоприятному сценарию необходимы шаги, направленные на усиление гражданского фактора. Современным империям необходим новый признак групповой идентификации граждан, который, не покушаясь на их этническую принадлежность, мог бы примирить всех, несмотря на различия в вере, во внешности и языке. Но его бесполезно искать в рамках традиционного государства. В былые времена оно еще могло обеспечивать главенство гражданского самосознания посредством кнута. Но ныне, в условиях возрастания роли международного мнения, сила перестает выступать основным источником права как в международных, так и во внутренних делах. А превратив государство в корпорацию всех жителей страны, можно добиться нужной цели, ибо возникают условия не групповой, а всеобщей формы идентичности граждан, называемой акционерами государства.

15

Характеризуя феномен социального капитала, Джеймс Коулмен писал, что 'помимо навыков и знаний человеческий капитал состоит и в способности людей составлять друг с другом некую общность, причем эта часть человеческого капитала имеет принципиальное значение не только для хозяйственной жизни, но буквально для каждого аспекта жизни в целом'. Для реализации этой части человеческого капитала необходимо существование внутри сообщества норм и ценностей, разделяемых всеми его членами. Отвечая критикам социального капитала, видящим в нем не более чем метафору, он объяснял их заблуждение разной степенью чувственной осязаемости различных форм капитала: 'Если физический капитал полностью осязаем, будучи воплощенным в очевидных материальных формах, то человеческий капитал менее осязаем. Он проявляется в навыках и знаниях, приобретенных индивидом. Социальный же капитал еще менее осязаем, поскольку он существует только во взаимоотношениях индивидов. Так же как физический и человеческий капиталы, социальный капитал облегчает производственную деятельность. Например, группа, внутри которой существуют полная надежность и абсолютное доверие, способна совершить много больше по сравнению с группой, не обладающей данными качествами'. И если понимать под социальным капиталом способность людей к взаимодействию, к коллективной работе ради достижения общей экономической цели, то ключевую роль в нем приобретает доверие. Именно благодаря наличию доверительных связей возможно существование многоуровневых систем, обладающих множеством внутри- и межуровневых связей. И не случайно, что в принятой методике количественной оценки социального капитала факторами, существенно влияющими на величину национального социального капитала, являются радиусы доверия и недоверия общества, мера единства групп общества и, конечно, число групп в обществе. Причем национальный социальный капитал прямо пропорционален радиусу доверия общества, количеству существующих в нем социальных групп и мере их единства и обратно пропорционален радиусу недоверия общества. Ввиду невозможности абсолютного единства даже в группах мера их единства всегда меньше единицы.

А поскольку общая мера единства равна их произведению, то ее величина будет меньше наименьшей меры доверия входящих в общество групп. Из этого следует, что росту величины меры единства общества способствует не столько рост меры единства в группах, сколько уменьшение их общего числа. Именно поэтому превращение государства в корпорацию всех граждан страны вне зависимости от их национальной, конфессиональной, социальной или сословной принадлежностей позволит объединить разрозненные группы с низкой совокупной мерой доверия в единый народ с коэффициентом доверия, максимально приближающимся к единице.

16

Необходимо особо подчеркнуть принципиальную важность воссоздания вертикали власти - именно сквозь призму взаимовлияния вертикальной мобильности и национального социального капитала. Хорошо известна взаимосвязь между условиями вертикальной мобильности для широких слоев населения, с одной стороны, и оценкой справедливости социального устройства - с другой. Ибо вполне очевидна взаимосвязь данной оценки с доверием населения к системе государственного управления, что и обуславливает превращение вертикальной мобильности в важный фактор совершенствования ее институциональной среды. Есть цивилизации (к их числу относится и российская), которые невосприимчивы к попыткам их подгонки под стандарты западной представительной демократии. Именно это обстоятельство вновь подвигает российское общество к поиску своего особого пути, основанного на собственной незаемной философии. Выйти на этот путь можно будет за счет новой целостной, системной трансформации - иначе говоря, очередного эксперимента в нашей истории.